Великая оперная певица создает в Санкт-Петербурге
Международную академию музыки.
— Елена Васильевна, помню, как на фестивале в финском Миккели вы, несмотря на сломанную ногу в гипсе, с невероятной энергетикой вели мастер-класс для молодых певцов Мариинского театра. Как в заполярном Салехарде, открывая школу искусств, вы, не ограничившись разрезанием ленточки, устроили прослушивание детей и одну девочку пригласили на конкурс юных вокалистов Елены Образцовой в Петербурге. А с чего началась ваша педагогическая деятельность?
— В 1973 году нас, группу солистов Большого театра — Тамару Милашкину, Владимира Атлантова, меня, Евгения Нестеренко, Маквалу Касрашвили и, по-моему, Зураба Соткилаву, пригласил тогдашний министр культуры Демичев. Петр Нилович сказал: мол, пора вам преподавать в Консерватории: такой звездный состав педагогов — залог успеха.
Я сразу согласилась, но предупредила: никаких методик не знаю, буду учить по-своему, как пою. Первая моя ученица, Лариса Курдюмова, сделала прекрасную карьеру, пела в Театре имени Немировича-Данченко, ныне занимается благотворительностью, проводит конкурсы русского романса.
Через неделю мне дали вторую ученицу, Леночку Школьникову, дочь Петра Ниловича. С ней немало слез было пролито, пришлось ее переучивать, но уже к окончанию Консерватории пела она замечательно. И до сих пор поет!
Вот так я попала в педагогику, за что очень благодарна судьбе. Меня стали приглашать по всему свету с мастер-классами, и сама радуюсь, что получается, что девчонки сразу меняются после первого же занятия. Мальчишки тоже, хотя у меня их меньше. Баритоны и басы — как меццо-сопрано, поэтому очень люблю с ними работать. А вот с тенорами заниматься боюсь. Они берут верхние ноты с таким напряжением организма — не дай бог, что-нибудь лопнет внутри, и я буду виновата! (Смеется)
Многие годы езжу в Японию, я профессор Токийской музыкальной академии «Мусашино». И знаете, что самое интересное произошло со мной в этой стране? Там в столице и на островах много способных к пению ребятишек, но целый день не будешь показывать громким голосом, поэтому я показывала потихонечку и научилась петь пиано. Коллеги завидуют, а я им говорю, что это подарок от академии «Мусашино»…
Японцы невероятно прилежные ученики и памятливые, как компьютеры: сказано один раз — усвоено навсегда. При этом с японцами очень сложно заниматься: они говорят на горле, а петь надо «на передней стенке нёба». Поэтому «вытащить» звук очень сложно. Этому я тоже научилась, и сейчас получается быстро. Задумка моей книги о технике пения появилась как раз в Японии.
— То есть педагог не только отдает, но неизбежно что-то приобретает?
— Обязательно! Ты учишь и учишься тоже, прежде всего у коллег. Западные педагоги хорошо знают стилевые особенности пения немцев, итальянцев, французов, испанцев (это четыре основных оперных языка). Потому что живут они рядышком. Мы все же подальше от них, поэтому приходится в клювике носить сюда крупицы опыта. Я преподавала в Америке, в Италии, очень много в Испании. И в итоге выработала свою методику, по которой учу молодых. Хочется создать систему мастер-классов и для наших педагогов, им тоже нужно повышать квалификацию.
— Во Франции нет системы отбора талантливых ребят. Считается, что все дети изначально равны и никому не надо создавать преференций. А вы как полагаете? Вы же ищете таланты.
— Конечно. Они приезжают со всей России на конкурсы, которые проводит Культурный центр Елены Образцовой в Петербурге. Мои конкурсы охватывают детей с 9 до 18 лет. Так вот, примерно до 9 лет это божьи создания, радость жизни. С 9 до 12 незадачливые педагоги начинают их портить, что проявляется даже в манере одеваться, вести себя. Сильные ребята выживают в борьбе с педагогами, сохраняют индивидуальность — я вижу, из кого выйдет толк, и стараюсь их поддержать.
Другой вариант: еду на гастроли, и ребятишки приходят прослушиваться. Выбираю способных не только петь, но и учиться — сочетание редкое, от Бога. Система, которая охватывала бы талантливых детей, нужна обязательно. Но также необходимо прививать любовь к музыке, навыки музыкальной культуры всем и каждому.
На гала-концерте «Виват Елена!» в честь 50-летия творческой деятельности певицы.
— Поэтому обидно, что отменили пение — то, которое школьный предмет. Народные и пионерские песни, которые мы исполняли на уроках, нашим детям и внукам неведомы.
— Пение в хоре — это воспитание в духе патриотизма и соборности, ведь в прямом смысле все собирались и пели, будь то за семейным столом или в школьном зале! Помню, как в первом классе я поступала в хор Марии Федоровны Заринской во Дворце пионеров с двумя подружками: их взяли, а меня нет. Я так рыдала, что меня приняли условно. Петь в хоре было счастьем. Я и в школе училась как одержимая, чтобы мама не запретила ходить в хор из-за плохих оценок. Там я влюбилась в классическую музыку, спела свой первый романс Чайковского «Как мой садик». Непременно нужно, чтобы ребята впитывали в себя музыку с малых лет, а она не только в звуках, но и в архитектуре Петербурга, в книгах творивших здесь писателей. Музыка поможет пробудить в детках то, что им дал Господь. Отменить уроки хорового пения, отрезать от традиционной музыки юное поколение могли только люди некомпетентные, без любви к Родине. Считаю это преступлением.
— Вы вкладываете в работу с молодыми исполнителями душу, талант, мастерство, время — то, что не измерить деньгами. Но без денег тоже никуда. Как строятся отношения Фонда Елены Образцовой с деловыми партнерами?
— Мы приходим к состоятельным людям и просим деньги не только на продолжение учебы детей, победивших в моем конкурсе, но и для ветеранов сцены. Когда-то они были на виду и на слуху, пели с подмостков Большого или Мариинского театров, а сейчас забыты. И мы навещаем их, даем денежку, дарим скромные подарки, которым они бесконечно рады.
Ходить с протянутой рукой не стыдно, потому что просим не для себя. Есть надежные партнеры, которые обещают и делают. Есть и такие, кто обещает, но… В последний момент выясняется, что щедрость им не по карману.
— Возможно потому, что в России до сих пор не принят закон о поддержке меценатской деятельности.
— Это очень плохо для нашей культуры. Льготы, пусть небольшие, меценатам нужны. Другое дело, что многие помогают без всяких льгот. Скажем, Гранд Отель Европа для гостей и членов жюри наших конкурсов предоставляет самое комфортное и комплиментарное проживание. Нам не стыдно приглашать оперных звезд, зная, что они попадут в исторические интерьеры одного из первых отелей в России. Наверное, и отелю приятно принимать великих певцов — Ренату Скотто, Кристу Людвиг, Тамару Синявскую или мою любимую Терезу Берганца!
— Расскажите о проекте Международной академии музыки, которую вы создаете в родном Санкт-Петербурге.
— Я уже десять лет занимаюсь этим проектом. Была у президента России В.В. Путина и премьер-министра Д.А. Медведева, они мой план поддержали, подписали все письма, а дальше — чиновничий барьер. Время уходит, я не молодею… Не помню, кто привел меня в Гостиный Двор и познакомил с его руководителем Надеждой Павловной Тушаковой. Оказалось, она бывала на моих концертах, даже в Кремлевском дворце съездов. Она и предложила отдать под академию старинное здание во внутреннем кольце Двора. Решили его отремонтировать и приспособить для музыкального образования наших деток и талантливой молодежи. В тонкости планировки не вникаю, кабинета мне не надо. Надо, чтобы был рояль и я могла заниматься. В учебные классы купим музыкальные инструменты, недорогие и хорошего качества. На их покупку тоже будем деньги собирать.
Творческие школы вокального мастерства в Культурном центре Елены Образцовой (Санкт-Петербург), октябрь 2013 г. и в Галерее Александра Шилова (Москва), сентябрь 2013 г.
— Полагаете, академия станет венцом вашей педагогической деятельности?
— Думаю о другом — успеть бы передать свои знания и умения в России, а не в Япониях и Америках, где мне платят деньги достаточные, чтобы жить и не тужить. Но душа болит и за наших малявок, которых не учат правильно петь, и за потрясающих молодых вокалистов, которым не хватает знания языков и культуры исполнения. Академия будет многоступенчатой: и для юных музыкантов, и для выпускников Консерватории. На первом этапе основное внимание уделим постдипломному образованию, освоению мирового оперного репертуара. Скажем, я полвека пою по-итальянски и хорошо им владею, а у нас его преподают ужасно! Спеть оперную партию на языке оригинала, неродном для исполнителя, гораздо сложнее, чем просто говорить на нем. К сожалению, наших студентов этому не учат, это большой пробел в их образовании.
Что ж, помочь нам согласились великие мира оперной сцены: Мирелла Френи, Рената Скотто, Монсеррат Кабалье, Джакомо Арагаль, Хуан Понс — со всеми я уже поговорила. И не только оперной: Иосиф Кобзон сказал мне, что с радостью приедет в академию преподавать эстрадное мастерство. Сколько же радости и пользы принесет нашим ученикам общение с такими мэтрами!
P. S.
Благотворительный фонд поддержки музыкального искусства «Фонд Елены Образцовой» основан в декабре 2012 года по инициативе всемирно известной оперной певицы, народной артистки СССР Елены Васильевны Образцовой (президент фонда). Его главная цель — содействие в создании Международной академии музыки Елены Образцовой.
Культурный центр Елены Образцовой в Санкт-Петербурге открыт в 1996 году. Центр занимается музыкальным просвещением и воспитанием, организует и проводит концерты и фестивали, творческие школы вокального мастерства Елены Образцовой и международные вокальные конкурсы Елены Образцовой.
Аркадий Соснов. Фото: пресс-служба Президентской библиотеки имени Б.Н. Ельцина, архив Культурного центра Елены Образцовой в Санкт-Петербурге, Тимур Тургунов.
«Русский Меценат» № 17, апрель 2014 г.
