К. Робертсон. Дети с попугаем. 1850 г.
Могла ли вообразить Кристина Робертсон, покидая Туманный Альбион, какой ошеломительный успех ждет ее в далекой Российской империи? Нет сомнений в одном: она была уверена в себе. Портретистка появилась в России в расцвете сил и таланта, за плечами были два десятилетия интенсивной работы в Лондоне, где урожденная Кристина Сандерс из шотландского городка Кингхорн в графстве Файф в 1822 году вышла замуж за художника Джеймса Робертсона, окончательно обосновавшись в британской столице. Несмотря на рождение восьмерых детей, четверо из которых умерли в младенческом возрасте, она с 1823 года активно участвовала в ежегодных академических выставках в Лондоне и Эдинбурге, с 1824-го состояла в Обществе британских художников, с 1833-го — в Британском институте. В 1829 году Кристина стала первой женщиной, избранной почетным членом Шотландской академии художеств, «принимая во внимание выдающиеся таланты в области миниатюрной живописи и в надежде на то, что ее дальнейшие усилия будут служить чести и интересам Общества, прогрессу Искусства и достоинству Профессоров», как гласил врученный ей диплом.
Портрет императрицы Александры Федоровны.1841
К моменту приезда в Петербург художница, чьи произведения неизменно получали высокую оценку художественной критики, пользовалась огромной популярностью в Великобритании. Международному признанию Кристины способствовали поездки во Францию, где в 1837 году среди ее парижских клиентов оказались представители русско-немецко-польской знати — княгиня Витгенштейн, графини Завадовская и Потоцкая. Любая из них могла рекомендовать художницу Русскому двору. Императрица Александра Федоровна имела возможность познакомиться с работами Робертсон и благодаря гравюрам, публиковавшимся в модных английских иллюстрированных изданиях The Book of Beauty, The Court Magazine, Portrait Gallery of Distinguished Females, поступавших в императорскую библиотеку. Залогом успеха художницы у венценосной семьи и в аристократических кругах явилась также пустившая глубокие корни в русской почве англомания. Николай I готов был дорого платить Кристине Робертсон за изящные портреты, которые он предназначал для вновь отделанных после пожара 1837 года интерьеров Зимнего дворца.
Кроме портретов императорской семьи, художница исполняла много других заказов. 1840–1841 годами датированы бесчисленные портреты представителей аристократических фамилий, близких ко двору и, что интересно, как правило, так или иначе связанных с Британией. Князь Иван Барятинский, отец трех сестер — Леониллы Витгенштейн, Ольги Орловой-Давыдовой и Марии Кочубей, — служил в начале XIX века секретарем русского посольства в Лондоне, первым браком был женат на дочери лорда Шерборна. Его зять В.П. Орлов-Давыдов закончил Эдинбургский университет, был хорошо знаком с Вальтером Скоттом, а сын, А. И. Барятинский, в 1830-е годы проводил в Англии по нескольку месяцев в кругу высшего общества. Кристина Робертсон писала членов семьи Н. Б. Юсупова, который, как и его отец, бывал в Англии и имел в своей знаменитой коллекции, помимо итальянских, голландских и французских картин, обычных для европейских собраний, редкие для России произведения Джошуа Рейнолдса, Бенджамена Уэста и Дэниела Гарднера.
Эдуард Гау. Ротонда Зимнего дворца (с портретом Александры Федоровны работы Робертсон). 1862.
Первый период пребывания Кристины Робертсон в Петербурге завершился успешным показом портретов дочерей Николая I и его супруги на выставке 1841 года и назначением художницы почетным вольным общником (honorary free associate) Императорской академии художеств — честь, которой редко удостаивались иностранные мастера.
Второй визит в Россию (1847–1854) начинался для Робертсон так же успешно, как и первый. Ее картину «Встреча Эми Робсарт и графа Лестер», выставлявшуюся весной 1847 года в Англии и получившую великолепную рецензию журнале The Art Union, приобрел император. Полотно, в деталях воспроизводящее сцену из романа Вальтера Скотта «Кенильворт», поместили в летней частной резиденции царской семьи — Коттедже, интерьеры которого архитектор Адам Менелас спроектировал, в соответствии со вкусом хозяев, в готическом стиле. Пропавшая уже в советское время картина известна по копии на фарфоре, исполненной мастером Ильей Артемьевым для великой княгини Марии Николаевны и находившейся в ее дворце в Петербурге.
Портрет дочерей Николая I Ольги и Александры. 1840
В 1849 году Кристина Робертсон вновь получила заказ от императора. Для работы над портретами своих невесток, цесаревны Марии Александровны и великой княгини Александры Иосифовны, Николай I велел предоставить художнице комнату в Эрмитаже и выдавать в 12 часов холодный завтрак, а в обед — бульон. Тогда же царь пожелал, чтобы художница сделала копии с этих портретов и трех изображений его дочерей, исполненных в первый приезд, — все пять картин предназначались для галереи Романовых в Зимнем дворце. Однако, неудовлетворенный портретами Марии Александровны и Александры Иосифовны, император оставил их без оплаты.
Несмотря на неудачу, Робертсон продолжала получать заказы от членов императорской фамилии. В 1849 году она исполнила портрет старшей дочери Николая I герцогини Лейхтенбергской с детьми, в 1850-м — несколько портретов Марии Александровны. Тогда же написала портрет старшей, рано умершей дочери Марии Александровны (хранится в ГМЗ «Павловск»), создала несколько тонких акварелей, запечатлевших цесаревну, трех ее сыновей, императрицу и великую княгиню Марию Николаевну, герцогиню Лейхтенбергскую. К 1852 году относится портрет императрицы Александры Федоровны, стоящей на балконе, — вариант более ранней картины, созданной в первый приезд художницы в Россию (ГМЗ «Павловск»). К ней, как и прежде, обращались богатые русские дворяне Шереметевы, Шуваловы, Юсуповы, Бобринские, Строгановы. В 1850 году она исполнила одну из лучших своих картин — «Дети с попугаем».
Тем не менее жизнь художницы была далеко не безоблачной. Об этом красноречиво свидетельствует ее письмо от 9 декабря 1852 года великой княгине Марии Николаевне, занимавшей после смерти мужа, герцога Лейхтенбергского, пост президента Академии художеств: она просит о содействии в получении 4800 рублей за написанные в 1849 году портреты, жалуется на слабое здоровье и сообщает, что хочет вернуться в Англию, поскольку не видела семью уже пять лет. Желанию Кристины Робертсон не удалось сбыться. Она умерла через два года в Санкт-Петербурге в возрасте 58 лет и была похоронена на Волковом кладбище (могила, увы, не сохранилась). Ее смерть как будто подвела итог эпохе оживленных художественных контактов, прервавшихся из-за Крымской войны (1854–1856), одной из самых трагических страниц в истории отношений Британии и России.
Кристина Робертсон остается фигурой во многом загадочной. Детали ее жизни в Англии и России воссоздаются по отдельным архивным документам, редким разрозненным письмам, упоминаниям в мемуарах современников и ее картинам. Почти нет сведений о ее муже, но есть свидетельства о том, что в России она какое-то время жила с детьми, что обе ее дочери, Агнесс и Мэри, учились у нее живописному мастерству и помогали ей в работе. Судя по записям в расчетной книге Кристины, относящимся к лондонскому периоду, Агнесс заканчивала некоторые начатые матерью миниатюры, а в 1843 году на выставке в Королевской академии искусств в Лондоне демонстрировала 15 самостоятельных работ, судьба которых не прослеживается. Тогда как некоторые произведения, подписанные младшей дочерью Мэри, хранятся в российских музеях либо всплывают на аукционах.
Картины позволяют судить и о популярности портретистки в 1840-х — начале 1850-х годов — ныне в музеях и частных собраниях России, Германии, Франции, США, Великобритании насчитывается около 60 портретов русских заказчиков, исполненных ее «слабой рукой». Акварели и более поздние фотографии запечатлели интерьеры петербургских особняков, в которых произведения Кристины Робертсон до начала XX века занимали центральное место.
В Петербурге Кристина Робертсон поддерживала отношения с художниками Томасом Райтом, Николаем Уткиным, Вольдемаром Гау, французским пастелистом Эмилем Франсуа Дессеном. Последний исполнил ее портрет. Заинтересованный взгляд на модель и тщательная проработка лица делают эту пастель одним из лучших произведений светского и подчас поверхностного художника, передающим уважение и дружескую симпатию к коллеге по ремеслу.
Елизавета РЕННЕ, кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник Государственного Эрмитажа.
Иллюстрации: Государственный Эрмитаж
«Русский Меценат» № 20, апрель 2015 г.
