Актриса Дина Корзун нашла себя в детской благотворительности.
Дина Корзун приняла меня в своей квартире-студии в южном Лондоне. Это не самый презентабельный микрорайон столицы, неподалеку от Темзы и по соседству с двумя местными вокзалами — автобусным и железнодорожным. Ее квартира находится в комплексе общественных зданий, чей облик напоминает о средних веках. На самом деле ансамбль, построенный в 1860-е годы, некогда был частью общины с церковью, бесплатной столовой и двумя школами, которые готовили детей из неимущих семей к работе на местных гончарном и прочих машинных производствах.
По-своему логично, что Дина — человек с очень сильным общественным «геном» — обосновалась именно здесь. Сегодня комплекс, в котором она живет с мужем и двумя дочками, является частью художественного сообщества — в перестроенных школьных помещениях обитают режиссеры, музыканты и дизайнеры. Логично еще и потому, что Дина, признанная и в России, и на Западе актриса (западная пресса называет ее русской Джулией Робертс), не собирается почивать на лаврах, ограничившись лишь собственной карьерой. Что-то заставляет ее двигаться дальше и помогать другим. Я спросила Дину о том, как возникла у нее тяга к благотворительности.
Фотография-символ, сделанная для первого плаката Фонда «Подари жизнь» в 2007 году в Москве на мосту через Яузу, возле дома Чулпан.
— Я из Советского Союза, как вы знаете. У нас не было Бога. Но у нас были моральные ценности и чувство общей цели. Я родилась и выросла в Смоленске — этот город, расположенный близ польской границы, на пути всех армий завоевателей, страдал от войн, начиная со времен Наполеона и заканчивая Второй мировой. Обе мои бабушки участвовали в этой войне, мама тоже была добровольцем.
Мы жили в коммуналке — восемь семей в одной квартире с маленькой кухней, двумя плитами и раковиной на всех. Естественно, ощущали себя семьей и помогали друг другу. В школе я была пионеркой, после уроков мы, члены «Тимуровской команды» опекали одиноких стариков — кто-то из них не мог передвигаться, кто-то был слепым, кто-то не мог позволить себе купить буханку хлеба. Эта работа оказала огромное влияние на меня. Мне кажется, я отдавала ей больше времени, чем мои одноклассники. Наверняка тогда и зародилось во мне чувство сострадания к слабым.
— И как же девушка из Смоленска оказалась в Лондоне?
— После учебы в Школе-студии МХАТ в Москве меня пригласили в труппу МХТ имени Чехова. Именно в тот период я снялась в своем первом фильме «Страна глухих» режиссера Валерия Тодоровского. Картина стала сенсацией, и меня пригласили на главную роль в фильме Павла Павликовского «Последнее прибежище», который он снимал по заказу Би-Би-Си в Лондоне.
Тогда, в 1999 году мне было 28 лет, и я не знала ни слова по-английски. Я играла молодую русскую женщину, которая приехала в Англию устраивать новую жизнь и тоже не умела, не могла себя выразить. Фильм показали в Америке и на многих европейских фестивалях — он был очень хорошо принят, отмечен наградами. С тех пор и начались мои регулярные рабочие поездки между Россией и Западом.
Тренировка в Москве перед благотворительным футбольным матчем в Лондоне, в котором наряду с известными спортсменами и артистами обеих стран, участвовали дети. Сентябрь 2007 г.
— Как вы стали соучредителем благотворительной организации «Подари жизнь», помогающей детям с онкологическими заболеваниями?
— Я много путешествовала и работала. В 2004-м снялась в фильме «Сорок оттенков грусти». Он имел фантастический успех, взял главный приз жюри на кинофестивале «Сандэнс» (Sundance), я тоже получила несколько наград. Но, несмотря на весь этот блеск и гламур, чувствовала себя ужасно несчастливой. Переживала нечто вроде экзистенциального кризиса. Решила начать делать что-то для других и… отправилась в Непал. Там в течение трех месяцев работала в детском доме. Впервые в жизни мне все пришлось делать самой — даже покупка билетов становилась вызовом. Никто в Катманду не знал, кто я такая. Выучила санскрит и непальский, помогала 50 детям делать работу по дому, учила их рисовать. К концу своего пребывания организовала выставку детских рисунков — это было замечательное событие не только для них, но и для меня. Моя депрессия улетучилась, я поняла, что счастье не в материальном успехе. Счастье рождается и живет внутри тебя.
Когда вернулась в Россию, один из друзей познакомил меня с группой врачей, работавших в одном из московских онкологических центров. Большинство из них получили образование за рубежом, были молоды и настроены идеалистично. Они вернулись в Россию, чтобы добиться прогресса в своей области медицины, но столкнулись с инерцией системы и хронической нехваткой оборудования. В Москве в то время был лишь один современный анализатор крови. Матерям приходилось самим доставлять из больниц всего города кровь на анализ — крепили пластиковые мешочки с кровью своих больных детей на груди, для безопасного передвижения на метро или автобусе. Кошмарная ситуация! Те врачи пытались собрать 200 тысяч долларов, чтобы приобрести анализатор крови для своего института. Вот тогда мы с подругой, актрисой Чулпан Хаматовой, и решили создать фонд «Подари жизнь».
Начали названивать друзьям — актерам, музыкантам, художникам. Они были рады помочь и пожертвовать свое время и талант для сбора денег. Находились и такие, кто подозревал нас в погоне за собственным пиаром. В России еще не принято было открыто говорить о раке и других болезнях, о трудностях социальной адаптации инвалидов. Это воспринималось как признание слабости общества и критика государства. Народ изолировал себя от правды, замалчивая ее.
Дина Корзун и звезды телепрограммы «Ледниковый период» в гостях у пациентов гематологических отделений Российской детской клинической больницы. Ноябрь 2007 г.
— Что такое было 200 тысяч долларов в Москве по тем временам?
— 200 тысяч долларов — цена министерского автомобиля. Мы собрали деньги благодаря щедрости друзей, но сразу поняли, что это капля в море, — увидели всю глубину проблемы. В России уровень выживаемости детей, больных раком, составлял всего 40 процентов, по сравнению с 90 процентами в развитых странах. Было много прекрасных волонтеров, которые хотели что-то сделать, но не имели ни средств, ни связей для реализации своих намерений. Некоторые энтузиасты, что важно отметить, работали годами, так что мы были не одиноки, создавая благотворительный фонд. Однако нам удалось, используя нашу известность, привлечь внимание к проблеме.
С тех пор произошли огромные перемены. Уровень выживаемости детей с раковыми заболеваниями поднялся до 80 процентов, хорошо оборудованные клиники появились не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в регионах.
— Как возникла идея открыть в Британии фонд Gift of Life — партнерский по отношению к фонду «Подари жизнь»?
— В 2008-м, как раз во время глобального финансового кризиса, мы с мужем решили переехать в Лондон. Так было удобнее работать нам обоим (муж — гражданин Швейцарии), и мы сделали вполне логичный выбор. Между тем фонд в России вырос и окреп (стал чем-то вроде Cancer Research в Британии), появился смысл использовать мой переезд в Лондон для создания партнерской структуры и поддержки работы, проводимой в России фондом «Подари жизнь».
— Насколько отличается процесс фандрейзинга здесь и в России?
— К моменту моего переезда в Лондон в России многие уже знали о фонде «Подари жизнь», а здесь пришлось начинать с нуля. Например, проводя мероприятия по сбору средств, мы платили за все — аренду помещений, оборудование, обслуживание. Но ситуация улучшается по мере того, как нас узнают и начинают доверять. Поначалу я действительно не знала никого, но один человек познакомил с пятью другими, пять превратились в пятьдесят, пятьдесят — в пятьсот… Русское сообщество воспринимает идею и действует по собственной инициативе — проводит благотворительные ланчи, дни рождения, аукционы. А британская система налогообложения помогает благотворительным организациям. Так называемая Gift Aid позволяет вернуть базовую ставку налога, выплаченного донором, при повышении размера пожертвования на 25 процентов.
Сейчас мы зарегистрированы как благотворительная британская организация, с пятью членами попечительского совета и профессиональным директором. Наша деятельность абсолютно прозрачна и доступна через наш веб-сайт, включая открытые для любой проверки финансовые счета. Так что теперь уже легче.
Концерт в Доме Музыки. Одна из подопечных фонда Алина Болотина из Томска в 2006–2008 гг успешно прошла лечение от острого лимфобластного лейкоза. Июнь 2009г.
— Как распоряжаетесь средствами, собранными в Британии?
— Ежегодно через Gift of Life мы собираем около 500 тысяч фунтов, в России, для сравнения, — в сорок раз больше. Все пожертвования из Британии тратим на закупку особого химиотерапевтического препарата «Эрвиназа». Он используется для лечения острой лимфобластной лейкемии. Препарат очень и очень дорогой. Его не производят в России, а спасти детей, которые не переносят обычные препараты, можно только «Эрвиназой». Мы отправляем его в больницы по всей России.
Вплоть до последних двух лет ввоз «Эрвиназы» в Россию не был разрешен. Приходилось доставлять его нелегально — нередко через друзей, которые передавали лекарство врачам из рук в руки прямо в аэропортах. Чулпан и другие члены команды приложили максимум сил и энергии, чтобы изменить закон в этой части, так что сегодня ввоз препарата вполне легален. Мы отправляем его через курьерскую службу DHL, получив неотложный запрос от врача, больницы или поликлиники в России.
— Нынешнее состояние отношений между Россией и Британией может помешать вашей работе?
— Не знаю. Пока все идет нормально. Мы становимся на ноги в Британии, и у людей растет желание помогать нам. Но экономический кризис в России наверняка повлияет на ход событий. Определяющая разница между российскими и британскими детьми с онкозаболеваниями — это деньги, выделяемые на их лечение. В России мы до сих пор не можем оказывать должную помощь всем, кто в ней остро нуждается.
— У вас есть сын, 24-летний Тимур, и две маленькие дочери, Итала и София, 5,5 и 4,5 лет. Как они воспринимают вашу заботу о российских детях?
Дина Корзун, ее муж Луи Франк и сын Тимур на благотворительном вечере в пользу подопечных российского фонда «Подари жизнь» в отеле «Савой» в Лондоне. Январь 2015г.
— С поддержкой и пониманием. К примеру, Тимур часто помогает как волонтер в проведении различных мероприятий, ну а малышки счастливы встречаться и играть с детьми, приезжающими в Лондон на лечение. Они могут спросить, почему их новые друзья носят маску или лежат под капельницей, но это не мешает им проводить время вместе.
— Наверное, все труднее совмещать актерскую жизнь с благотворительной деятельностью?
— По мере того как Gift of Life набирает обороты, у нее появляется все больше активных участников. А моя актерская миссия повышает статус организации. Сейчас я снимаюсь в российском телесериале под названием «Лондонград». Он посвящен жизни русского сообщества в британской столице. Отрадно, что в нем русские женщины представлены не так, как их стереотипно изображают в Британии, в виде проституток, перевозчиц наркотиков, охотниц за богатыми мужьями и т. д. На этот раз достанется английской публике!
— И какая же роль выпала вам?
— Я хирург. Хирург «милостью Божией», по определению моего экранного босса. Занятно взглянуть на это через призму благотворительности, которой я занимаюсь. Вообще, реальная жизнь и искусство, возможно, ближе друг к другу, чем кажется.
Андреа РОЗЕ (Andrea ROSE).
Фото: UKatePhoto (Лондон), Ольга Лавренкова, Екатерина Никитина, сайт фонда «Подари жизнь»
Русский Меценат / Russian Maecenas № 19 / 2. Март 2015 г.
