Страна прощается с человеком, которого еще при жизни называли голосом эпохи. Точнее было бы сказать, голосом двух эпох: позднего советского периода и новой России. Далеко не все (в том числе и автор этих строк) разделяли его гражданскую позицию, но даже хулители, которые сейчас с мстительным удовольствием попирают принцип «Об ушедших либо хорошее, либо ничего», не могут отрицать: как певец, в профессиональном отношении он был безупречен, задал планку, ниже которой не опускался сам, недостижимую для большинства его коллег по эстраде.
Иосиф Кобзон был героем нескольких публикаций в «Русском Меценате», нам он был интересен как инициатор принятия Закона о меценатской деятельности.
Поразительно, что ни всенародная слава, ни высокий статус первого заместителя председателя комитета по культуре Государственной думы не могли ему помочь в продвижении законопроекта, который в течение многих лет блокировался или напрочь отвергался. Я приезжал к нему в Госдуму, пытаясь разобраться в причинах такого противодействия и мотивах самого Кобзона («Закон во спасение», стр. 4–11). Понял, что для него необходимость поддержки меценатов и меценатства – вещь личная, глубоко прочувствованная: ему очень помогали на первых порах, когда он, демобилизованный солдат, приехавший с Украины, осваивался в незнакомой Москве, и впоследствии сам он много помогал людям. Выступал с концертами в пользу воинских частей и социальных учреждений. Жертвовал на восстановление храмов разных конфессий. В буквальном смысле содержал два детских дома в Тульской области. Приезжал на подшефные объекты не один – привлекал к ним новых дарителей. Поддерживал бедствующих актеров на пенсии…
Столь же личным и принципиальным (хотя к меценатской теме это не относится) было его решение сохранить отцовскую фамилию, при том что отец рано ушел из семьи и при том, что ему открытым текстом предлагали ее поменять на более «благозвучную» в интересах успешной карьеры.
В следующий раз мы общались, когда Иосиф Давыдович принял предложение выступить на круглом столе «Российское меценатство: традиции и новации», который проводили Государственный Эрмитаж и наш альманах в рамках II Петербургского международного культурного форума. Помню, я встречал его в «Пулково» и даже нес его концертный костюм на плечиках (вечером у певца было выступление). Под его словами, сказанными тогда в Эрмитажном театре, и сейчас готов подписаться: «Культура кричит караул. Мы просим оказать ей срочную помощь во имя будущего России, чтобы регионы жили так же самодостаточно в культурном отношении, как Москва и Петербург. Покажите людям, что такое музыкальное, изобразительное искусство, приобщите их к литературе, а то они перестали читать. Примите закон, иначе времена Мамонтовых, Третьяковых, Строгановых не вернутся. Как только мы его примем – а мы обязаны это сделать – культура почувствует облегчение и заживет лучше, в нее потекут средства». Он также назвал ряд нестандартных источников пополнения «культурного» бюджета, включая гонорары в конвертах, получаемые многими артистами, и лотерею, которая поможет не только мега-музеям, но и бедствующим культурным очагам на селе. Еще запомнилось, насколько открыт он был и доброжелателен – кажется, не отказал ни одному журналисту…
В итоге закон был принят. Другое дело, что в нем по сути не предусмотрены экономические стимулы меценатской деятельности, только моральные, но то, что государство наконец признало ее легальной, достойной общественного внимания и поощрения, – уже большой шаг вперед.
И кто бы что ни говорил, голос Кобзона от сплетения этих двух эпох неотделим.
Аркадий Соснов
